Спектакли, сыгранные детьми – очень особая материя.

«В нашем спектакле нет декораций, нам понадобится только скамейка»: действительно, пространство «Подросткового» не требует никакой декоративности. Оно не требует «костюма места действия». Здесь – предельная концентрация на Сердце, Чувстве, Переживании. Вокруг главной действующей силы – человека – здесь только два микрофона, скамья и свет, который придаёт очертания силуэтам мыслей об одиночестве, влюблённости, страхе перед неизвестностью, или наоборот – об огромной уверенности. О твёрдости и слабости…

Девушки и юноши, одетые в синие джинсы и чёрные футболки, становятся одним целым. Их объединяет желание быть услышанными. У каждого на спине напечатано имя – напоминание о том, что каждый очень индивидуален.

Ценность заключена в абсолютной искренности и чистоте обращения к залу.
– Я играю за мать.
– Я играю за сына.
Степень условности возводится в квадрат, но степень эта заставляет верить и отзываться с первых четырёх слов. «Я играю за мать».

Действие разворачивается на и вокруг деревянной массивной скамьи, где она – и диван, и мост, и лавочка под окнами дома, и порог чужой квартиры… Лица – дети от тринадцати до семнадцати лет – и матери, и отцы, и сыновья, и дочери. В «Подростковом» не скрывается гнев, не избегаются громкие серьёзные фразы. В нескольких коротких историях обнаруживается столько глубокой боли и столько глубокого счастья, что игнорировать их оказывается невозможным.

Было бы ошибочно думать, что здесь главный конфликт – между родителями и детьми. Здесь дети задают вопросы судьбе, миру, часто не получая на них ответов. Здесь они спорят даже сами с собой – и это становится единственным способом существования.
Спектакли, сыгранные детьми – очень особая материя. А когда они говорят о Себе, безразличность становится невозможной.

Студентка первого курса театроведческого факультета РГИСИ
Евгения Ульман